провел свои последние месяцы в крошечной комнатке в YMCA на Бабблинг-Уэлл-роуд, скончавшись в 1943 году после операции по поводу кишечного расстройства.
В конце концов, даже отель Cathay начал поддаваться разрушительному воздействию оккупации. В своем письме сэру Виктору американский газетчик М.К. Форд сообщил, что шеф-повар Cathay также был брошен в клетку в Bridge House. Японцы, очевидно, обнаружили, что вместе с сообщником он спрятал 150 000 долларов в бельевой комнате в особняке Cathay Mansions. (Форд добавил: "Не знаю, для себя или для вас они совершили этот отважный поступок").
"Этот сумасшедший "румынский" менеджер ваших отелей, - продолжал Форд, - стал японцем и сохранил свою работу". Половина столовой на восьмом этаже "Cathay" была отгорожена занавесками, чтобы японские чиновники могли устраивать частные званые обеды, но в остальном отель оставался открытым для публики. "И да, япошки развлекались в этой вашей студии-аттелье, перебирая оставленные вами вещи". Сэр Виктор не был сильно удивлен, узнав, что его фотостудия в пентхаусе, где он хранил обнаженные фотографии Микки Хан и других женщин, была разграблена.
Другие отели Сассуна перешли под управление японцев, а многие номера Cathay были заново отделаны циновками татами и деревянными панелями в соответствии с японскими вкусами.
Качество клиентов Cathay во время японской оккупации оставляло желать лучшего. Комната 741 стала штаб-квартирой капитана Юджина Пика, главы шпионской группировки, которая терроризировала иностранцев Шанхая, устраивая кражи и похищения. Пик, олицетворявший собой образчик беспринципного аполитичного негодяя, смог процветать в шанхайской тьме как никогда раньше. Родившийся в Латвии в семье казачьего полковника, он был хорошо известен в русском театральном сообществе Договорного порта как менеджер сцены, оперный певец и балетный танцор, работавший под именем Юджин Хованс. При этом он продавал секреты любой разведке, в котором он мог попасться на крючок. До войны типичным заданием было шантажировать американского судью за гомосексуальность (тело мужчины впоследствии было найдено плавающим в реке Вангпу). После работы на советский Коминтерн Пик снабжал британцев информацией о внутренней работе коммунистической партии, а затем перешел на более стабильную работу в Японское бюро военно-морской разведки. В кольцо из сорока шпионов Пика входил его подручный Павел Ложникофф, красавец русский боксер, чья побочная работа в качестве "агента по закупкам" для японцев позволяла ему содержать номер-люкс в отеле Cathay. Вместе они организовали преступную контрабандную сеть, чтобы переправлять сигареты, оружие и спиртное в охваченный войной Шанхай.
С началом войны на Тихом океане и без того тусклый свет в этом "темном мире" начал меркнуть. В 1944 году эскадрильи самолетов B-29 Superfortress начали высотные бомбардировки крупных городов Японии. Рабочие бригады начали рыть противовоздушные туннели под улицами бывшей Французской концессии. В рацион были включены соль, мыло и даже спички.
"Даже в самых роскошных отелях, таких как Cathay, почти всю зиму не было отопления, - сообщал корреспондент New York Times в Китае в феврале 1944 года, - а горячая вода была только несколько часов утром".
В начале мая 1945 года американский самолет прочертил в небе над лагерем Лунхва, где жила семья Дж. Г. Балларда, буквы "V.E.", возвестив интернированным, что война в Европе окончена. В ночь на 9 июня вой сирен предвещал еще один воздушный налет. На этот раз выжившие в лагерях обрадовались, когда поняли, что Шанхай бомбят американские самолеты.
Юджин Пик и его приближенные устроили меланхоличный прощальный ужин в его номере в отеле Cathay, на котором присутствовал японский военно-морской атташе. Даже Пику было ясно, что пришло время выезжать. Подсобные помещения отеля превратились в склады для награбленного, некогда плюшевые ковры стали ворсистыми и грязными, а радиаторы давно вырвали, чтобы использовать в качестве металлолома. Очарование Cathay, как и Шанхая, быстро угасало.
За две недели до того, как на Хиросиму была сброшена первая атомная бомба, Пик переплыл Восточно-Китайское море. Вскоре его задерживает американская военная полиция, когда он обедает в отеле "Такахаси" со своим компаньоном, с которым он обсуждал планы по открытию русского ночного клуба в Токио.
Когда капитан Пик покинул отель "Cathay", это ознаменовало конец целой эпохи для Шанхая. Никогда больше Моррис "Двустволка" Коэн, Требич Линкольн или принцесса Сумайр не появятся у стойки регистрации, чтобы расписаться в книге регистрации под чужим именем. Также и Лоррейн "Мисс Джилл" Мюррей, Бернардина Шольд-Фриц или Эмили "Микки" Ханн не могли смело войти в бальный зал. Прошло то время, когда человек мог сойти с корабля и, заговорив на вечеринке в саду или сделав новую карьеру, blu ng весь мир убедительными манерами и убедительной историей прикрытия. Шанхай продолжал существовать, но только под именем. Он больше никогда не станет самым сказочным прибежищем для фантазеров.
То, что мир приобрел в честности, он потерял в романтике.
Много позже Хемингуэй будет хвастаться, что, пока Геллхорн была на Яве, он провел ночь с тремя красивыми китаянками, которых Коэн прислал к нему в номер.
Хемингуэй утверждал, что именно он ввел "Кровавую Мэри" в Гонконге. Спустя годы он сказал другу, что, по его мнению, этот напиток, как никакой другой фактор, "за исключением, возможно, японской армии", привел к падению колонии.
Коэн, нехарактерно для себя развязав язык во время прощания, пробурчал: "Мы все равно будем бороться до конца!". Мадам Сан, как сообщается, ответила: "Мы тоже будем бороться до конца, Моррис, но не до самого горького конца. Когда наступит конец, он будет сладким!"
Харт, страстный китаевед, заслуживший искреннее восхищение китайцев, предсказывал: "Настанет день, когда Китай с процентами отплатит за все обиды и оскорбления, нанесенные ему европейскими державами".
Благодаря исследованиям Баллардом разрушенного войной города, Шанхай стал шаблоном для двух самых запоминающихся научно-фантастических антиутопий атомного века. Его визиты в наспех заброшенные виллы и бальные залы, а также в районы китайских домов, которые были бесконечно разделены под наплывом беженцев, вдохновили на создание романа "Утонувший мир" и книги "Утонувший мир", рассказ "Концентрационный город". О своем интернировании Баллард напишет в мемуарах, Чудеса жизни" и роман "Империя Солнца".
Удивительно, но главный эсэсовец на Дальнем Востоке Йозеф Майзингер - "варшавский мясник" - был настолько впечатлен Требичем, что рекомендовал разрешить буддисту еврейского происхождения совершить поездку в Берлин. Но этого не случилось: Сообщение Мейзингера поступило вскоре после того, как Гитлер начал репрессии против мистиков.
22: Время выезда
Сначала Микки не узнал Чарльза, настолько он был бледен от потери крови. Пуля, пробившая ему грудь, едва не задела легкое, а его левая рука болталась в перевязи, полупарализованная. Пока он лежал на походной койке в госпитале королевы Марии, Микки узнала, что произошло
